В нашей рубрике об ученых из Центральной Азии мы знакомимся с молодыми исследователями и узнаем об особенностях их ежедневной работы и перспективах развития и роста. В этот раз нашим героем стал Галымжан Исабеков.
Галымжан Исабеков, MD Пекинский университет, Пекинский институт функциональной нейрохирургии, PhD и научный сотрудник в клинике Charité в Берлине, вице-президент Qazaq International Science and Technology Association
О себе
Я вырос в семье, далекой от науки. Поступил на медицинский факультет Пекинского университета — один из ведущих вузов Азии, который часто сравнивают с Гарвардом. Атмосфера высокой академической культуры и интеллектуальной свободы там сыграла важную роль в формировании моего интереса к исследовательской работе.
После я прошел программу нейрохирургической резидентуры в Пекинском институте функциональной нейрохирургии. Совмещал клиническую практику с научной деятельностью, занимался исследованием редкого нейрохирургического вмешательства — гемисферэктомии, применяемой при тяжелых лекарственно-резистентных формах эпилепсии у детей. Во время резидентуры получил исследовательскую стипендию Takeda Science Foundation, которая позволила пройти годовую научную стажировку в Токийском женском медицинском университете под руководством профессора Такаоми Тайры — одного из признанных мировых экспертов в области функциональной нейрохирургии.
Благодаря рекомендации профессора я присоединился к исследовательской группе Андреа Кюн в клинике Charité в Берлине. Ее лаборатория специализируется на изучении нейронной активности и мозговых осцилляций в базальных ганглиях и кортикальных структурах при двигательных расстройствах для оптимизации терапии глубокой стимуляции мозга с использованием интраоперационных и постоперационных нейрофизиологических данных. В рамках своей докторской работы я занимаюсь исследованием нейрофизиологических механизмов действия DBS у пациентов с болезнью Паркинсона и поиском персонализированных адаптивных хирургических подходов для повышения эффективности лечения.
Также я проходил докторантуру в Университете Флориды в США. Там занимался исследованиями, связанными с влиянием невесомости на мозг космонавтов. Исследования были интересными и во многом уникальными, но карьерные перспективы для иностранных ученых без американского гражданства оказались ограниченными. Поэтому я принял решение остановить эту докторантуру и продолжить научную карьеру уже в Европе. Сосредоточился на клинической нейронауке и медицине. Я хочу помогать людям, возвращая им контроль над своим телом и повседневной жизнью.
О научных исследованиях
Мое основное научное направление связано с исследованием глубокой стимуляции головного мозга — Deep Brain Stimulation или DBS у пациентов с болезнью Паркинсона.
Я присутствую на операциях в роли интраоперационного нейрофизиолога. Помогаю нейрохирургам ориентироваться в сложных структурах мозга, используя нейрофизиологические сигналы. Наша цель — максимально точно и безопасно определить оптимальную зону для стимуляции, чтобы обеспечить наилучший клинический эффект для пациента.
Также в нашей научной группе я отвечаю за проведение экспериментов непосредственно во время операции. Это уникальная возможность: поскольку операции по глубокой стимуляции мозга часто проводятся при сохраненном сознании пациента, мы можем вживую исследовать реакцию глубинных структур мозга на стимуляцию. Такие эксперименты позволяют нам более точно определить, какие параметры стимуляции дают наилучший клинический эффект. Это важный шаг на пути к персонализированной терапии, когда настройки DBS подбираются не только по анатомическим ориентирам, но и на основе физиологического отклика конкретного мозга — прямо во время хирургического вмешательства.
Во время операций по имплантации DBS-электродов мы используем микрозаписи, чтобы в режиме реального времени регистрировать активность отдельных нейронов и точно определять границы STN у конкретного пациента. Это не только повышает точность хирургии, но и дает уникальную возможность изучать фундаментальные нейрофизиологические механизмы DBS на уровне одиночных нейронов у живого и бодрствующего человека.
В рамках моей докторской работы мы разработали новый интраоперационный протокол, позволяющий одновременно проводить стимуляцию и запись нейронной активности, что ранее было технически затруднительно. Это стало возможным благодаря внедрению современных аппаратных и программных решений. Новый протокол позволяет нам тестировать как стандартные, так и инновационные режимы стимуляции, включая стимуляцию с особыми схемами, которые ранее показывали перспективные результаты на животных моделях.
Цель этого проекта — понять, какие именно нейронные механизмы лежат в основе эффективности DBS, и можно ли за счет физиологичных схем стимуляции добиться долговременного терапевтического эффекта даже после окончания стимуляции. Это знание поможет в будущем сделать терапию DBS более точной, индивидуализированной и эффективной.
Мы вместе с немецкими коллегами уже подготовили первую научную статью. Экспериментальная часть продолжается: мы уже провели исследования на половине запланированных пациентов и находимся в процессе анализа данных. Первые результаты выглядят многообещающими и дают основания для дальнейших выводов о нейронных механизмах действия DBS и возможностях их оптимизации.
Наш проект направлен не только на фундаментальное понимание нейрофизиологических механизмов действия глубокой стимуляции мозга, но и на разработку прикладных решений, способных принести реальную пользу как клинической практике, так и научному сообществу. Мы стремимся предложить научно обоснованную модель того, как различные режимы стимуляции — в частности, burst-стимуляция — влияют на активность нейронных цепей.
Представьте себе операционную, где пациент в сознании, а мы, нейрофизиологи, «слушаем» живые нейроны его мозга во время операции по глубокой стимуляции мозга. Специальная аппаратура позволяет нам видеть и слышать, как активируются нейроны — по этим сигналам мы ориентируемся, в какой именно зоне глубоко в мозге, в области базальных ганглиев, находимся. Опытный специалист способен «на слух» распознать субталамическое ядро — именно туда мы и имплантируем электрод.
Несмотря на то, что подобные режимы уже начали внедряться в клиническую практику, большинство исследований до сих пор не учитывало прямой ответ нейронов на стимуляцию. Наша задача — восполнить этот пробел и внести вклад в более глубокое понимание долгосрочных терапевтических эффектов DBS. Это имеет важное значение для развития персонализированной и адаптивной нейромодуляции будущего.
О науке в Казахстане
За 18 лет мне посчастливилось не только быть частью международных научных сообществ, но и инициировать объединение казахстанских ученых за границей. То, что начиналось с небольших локальных инициатив, со временем превратилось в полноценную международную организацию — Qazaq International Science and Technology Association, которую я сегодня представляю в роли вице-президента.
Ассоциация объединяет более 150 участников из 30+ стран — это PhD-исследователи, постдоки, 28 профессоров и представители индустрии. За последние годы наша команда провела около 50 онлайн- и офлайн-мероприятий, мастер-классов и встреч, в которых приняли участие свыше 1000 казахстанских ученых по всему миру.
Одним из значимых достижений стало наше сотрудничество с Takeda Science Foundation, в рамках которого мы представили программу стажировок для врачей и ученых в области биомедицины из стран Центральной Азии в ведущих научных институтах Японии. В этом году один из участников нашей ассоциации стал одним из 10 победителей престижного международного конкурса и получил возможность пройти годичную стажировку в университетском госпитале Японии мирового уровня.
Мы сотрудничаем с программой «Болашак» — помогаем исследователям из Казахстана находить научные стажировки в лабораториях казахстанских профессоров за границей. Кроме того, мы находимся в процессе создания платформы, которая будет способствовать трудоустройству выпускников докторантур и постдок-программ, устанавливая прямые связи с ведущими университетами и научными институтами Казахстана.
В Казахстане появляются новые исследовательские центры, программы поддержки молодых ученых, усиливается академическая мобильность. Вместе с тем остаются и вызовы: большинство университетов не успевают за темпом, который задает министр. Его можно понять — сегодня открывается редчайшая возможность превратить Казахстан в центральноазиатский хаб образования, чтобы к 2029 году принять 150 000 международных студентов. Для этого потребуется профессорско-преподавательский состав международного уровня, способный не только соответствовать высоким международным академическим стандартам, но и ориентироваться на студента как на клиента — как это принято в ведущих университетах США.
За годы обучения и работы в Китае, Японии, США и Германии я смог увидеть разные подходы к образованию.
В Китае мне близок акцент на дисциплину, целеустремленность и фундаментальную подготовку в естественных науках. Студенты с ранних лет вовлечены в интенсивное обучение, и у них формируется высокая академическая выносливость.
В Японии я увидел ценность глубокого уважения к преподавателю и к процессу обучения, а также культуры коллективной работы в лаборатории. Это формирует сильную командную этику и уважение к научному труду.
США впечатлили меня своей открытостью и гибкостью в образовании. Там нет страха задавать вопросы, менять направления, пробовать смелые идеи. Поддержка междисциплинарных проектов, а также мощные карьерные центры при университетах помогают студентам видеть науку как часть реальной жизни, а не абстрактный процесс.
В Германии я особенно ценю структурированность подготовки и долгосрочное планирование в научной карьере. Здесь молодым исследователям дают реальную автономию: они сами управляют своим временем, бюджетом проекта, участвуют в написании грантов.
Казахстану стоит не просто заимствовать отдельные элементы, а создавать свою систему, опираясь на лучшее из разных образовательных культур — сохраняя при этом национальные ценности и особенности. Это сделает нашу систему более гибкой, ориентированной на качество, и привлекательной для международного научного обмена.
Рекомендации для молодых ученых
Не стоит слепо гнаться за громким названием университета или его рейтингами. Обратите внимание на университеты с сильными научными руководителями и благоприятной исследовательской средой.
Практика показывает: где бы вы ни проходили PhD — в Оксфорде, Гарварде, Пекинском университете или Стэнфорде — именно личность научного руководителя и качество менторства играют ключевую роль. От вдохновляющих и поддерживающих наставников вырастают блестящие ученые. Напротив, токсичная академическая среда способна отбить интерес к науке даже у самых мотивированных и талантливых исследователей.
Самое важное — найти то место или того ученого, рядом с которым вы сможете пройти систематичную и качественную подготовку как молодой исследователь. Важно, чтобы вас обучали не только техническим аспектам исследования, но и научному мышлению.
PhD — это не просто академическая степень. Это этап, на котором вы учитесь самостоятельно проводить исследования, превращать идеи в конкретные проекты, справляться с неопределенностью и принимать решения без постоянного внешнего контроля. Если большинство специалистов учатся работать с уже существующими знаниями, то PhD-исследователи учатся создавать новое — будь то знания, технологии или исследовательские подходы.
Калибруйте себя не просто на роль исполнителя, а на того, кто способен вывести команду на новый уровень, решать сложные задачи и добиваться реальных результатов. Именно таких людей ценят в науке, индустрии и на глобальных рынках идей.
