Бек Нарзи, 41 год, город — Лондон, ресторатор, бизнес-блогер, писатель, @bek_narzi
«Что в имени тебе моем?», — вопрошал классик. Многое! Ничто так трудно не наживается и так легко не теряется, как доброе имя. Имя — синоним репутации, и мое ресторанное поприще исключением не является. Все, кого стоит знать в нашем деле, друг друга знают. Ну, или знать не хотят. А те, кто пока noname и имяреки, всячески стараются примелькаться в виртуальной реальности, чтобы затем в реальной виртуальности своим именем торгануть. Но сегодня не об этом, а о том, как по имени можно предсказать будущее.
Звонит мне рано утречком в четверг мой большой друг и именитый повар. Родом он из Самарканда, но реализовать свой талант ему во всей полноте удалось в Лондоне. Звонит и сообщает, что коронавирусная судьбина забросила его в Ташкент, где из-за того, что самолеты не летают и границы на замке, он и завис на неопределенный срок. Хореканец — представитель общепита, он и в самоизоляции хореканец, а потому мой друг быстро вник в местный ресторанный контекст, слился с пейзажем и выведал, что кое-кто намерился открыть в городе близ старых курантов ресторан перуанской кухни.
В стране Хорекании, занимающей по площади весь земной шар, давно известно, что если кто-то где-то заговорил о перуанской кухне, то, значит, без Pachamama тут дело не обошлось. Pachamama — это Мать, богиня земли и плодородия. Мы с братом приняли это имя, назвав так нашу ресторанную сеть, а оно приняло нас как родных. Оказалось, что гастрономические расстояния от среднеазиатской кухни до перуанской не столь велики.
Перу — это такая пиротехническая страна, где фейерверками взрываются эмоции и впечатления от культур разных стран. Кто тут только не наследил — японцы, китайцы, испанцы, итальянцы, африканцы. Переселенцы, мигранты, как и наша семья в Лондоне. Каждый словно посеял здесь свои традиции, мироощущение, язык, веру и свое нутро. И семена эти проросли. Да и мой любимый Пушкин писал, что у него «пальцы просятся к Перу…». Ну, вот и нам оно оказалось по душе и по взаимности. И имя — Pachamama — прижилось не только на туманном Альбионе, но и за его пределами. Правильное, стало быть, имя. «Как яхту назовете, так она и поплывет», — как пел капитан Врунгель.
В тот четверг мне вернулось лишнее подтверждение того, что корабль мой идет верным курсом. Мой друг-повар был уверен, что, кроме меня, в Ташкенте открыть перуанскую харчевню больше некому. Разумеется, я сказал своему собрату по половнику, что ему нужно срочно хоть тушкой, хоть чучелком возвращаться в Лондон, потому что он явно переел лагмана, если мысль сия проросла в его сознании. Только с перепоя шурчая можно решиться на такую авантюру. Ташкентцы, земляки, я родом из Душанбе, но, как сказал русский классик, «ташкентцы — имя собирательное», ответьте в комментариях, перуанская кухня — это все, чего вам не хватает для счастья?!
Если бы речь шла о Москве образца 2007 года, я бы ответил: «Да». В ту пору, когда я только-только приехал сюда из Лондона и едва изъяснялся по-русски, самым ходовым было слово «лакшери», от английского luxury — роскошь. Произносилось оно сладко, томно, с придыханием и, как правило, обколотыми ботоксом порочными губами. «Лакшери» касалось и желалось во всех сферах жизни. В ту пору появились даже лакшери-пельмени в супермаркетах. Во всей полноте желание жить «дорого-богато» проявилось в общепите, в котором господствовала мода на все иностранное. Все названия непременно были иностранными и написаны исключительно латиницей. Это был период «кто во что горазд»: кто экзотичней и дороже, эксклюзивней и заковыристей, тот и был в городе-герое калифом на час. Аналогичная повальная мода из Москвы, как обычно, перекочевала в страны постсоветского пространства. Стандартный алгоритм как в сказке про репку: Москва тянет за Запад, Постсоветия тянет у Москвы, и далее Жучка за внучку.
Прошло лет десять, и на хореканском кладбище образовался колумбарий для праха всех этих некогда модных чужестранных заведений. Они прогорели на волне патриотизма, импортозамещении и услышанном хипстерами через эйрподс зове предков. И что в итоге — старлайты перегорели, ТЖИ, фрайдисы спеклись, и на их месте во весь могучий рост вытянулись Магаданы и Сахалины, Краснодары и Воронежи. Нет, это не города, это названия новых модных ресторанов, которые теперь «качают на районе». Начался этот тренд возрожденного самосознания с появления бургерной FARШ, написавшей понятное русское честное слово смешанным буквенным фаршем.
Нейминг — наше все, и не только наше. Изменения в восприятии публики, в доминировании тех или иных настроений сказываются и на вкусах аудитории. Вкусах — в буквальном смысле слова. Вот и в Лондоне несколько лет назад Гордон Рамзи и Ко. вернул моду на английскую кухню, о которой местные подзабыли. Поддержка местных производителей — это одно, а вот национальная гастротрадиция — совсем другое. Рамзи переосмыслил, пересочинил исторические блюда, приблизил их к запросам местной аудитории, сделав их из съедобных вкусными, и англичане благодаря Гордону гордо вернули пирог пастуха и шотландские яйца в свое еженедельное меню. Лондон, никогда не котировавшийся как гастростолица мира, вдруг стал отвоевывать себе и эти лавры. И весьма успешно!
Казалось бы, причем тут Средняя Азия, имена и Перу под курантами. А при том! Не нужно быть Нострадамусом, чтобы понять, что незачем повторять чужие ошибки. Земляки, не увлекайтесь экзотичными сиюминутными трендами, которые перегорят как лампочка Ильича. Играйте в долгую! Тренд завтрашнего дня — возвращение к традициям, к национальной культуре, а значит, и кухне. Не соблазняйтесь западными образцами, делайте то, что никто лучше вас не сделает, потому что это у вас в крови — готовьте свою традиционную кухню. Это единственно верный путь в продвижении страны на международной арене, развитии туризма и гостеприимства. За перуанской кухней к вам никто не приедет, а вот за пловом и лагманом, подлинным, ароматным, плоть от плоти, принадлежащим вашей земле — однозначно, да!
Срежьте путь к успеху и углубитесь в свою гастротрадицию, и через несколько лет вы очаруете ею весь мир. Если имя определяет судьбу, то ваша счастливая судьба — в национальных именах и названиях. Они звучны и вкусны! Сами же знаете!
«Что в имени тебе моем?», — вопрошал классик. Многое! Ничто так трудно не наживается и так легко не теряется, как доброе имя. Имя — синоним репутации, и мое ресторанное поприще исключением не является. Все, кого стоит знать в нашем деле, друг друга знают. Ну, или знать не хотят. А те, кто пока noname и имяреки, всячески стараются примелькаться в виртуальной реальности, чтобы затем в реальной виртуальности своим именем торгануть. Но сегодня не об этом, а о том, как по имени можно предсказать будущее.
Звонит мне рано утречком в четверг мой большой друг и именитый повар. Родом он из Самарканда, но реализовать свой талант ему во всей полноте удалось в Лондоне. Звонит и сообщает, что коронавирусная судьбина забросила его в Ташкент, где из-за того, что самолеты не летают и границы на замке, он и завис на неопределенный срок. Хореканец — представитель общепита, он и в самоизоляции хореканец, а потому мой друг быстро вник в местный ресторанный контекст, слился с пейзажем и выведал, что кое-кто намерился открыть в городе близ старых курантов ресторан перуанской кухни.
В стране Хорекании, занимающей по площади весь земной шар, давно известно, что если кто-то где-то заговорил о перуанской кухне, то, значит, без Pachamama тут дело не обошлось. Pachamama — это Мать, богиня земли и плодородия. Мы с братом приняли это имя, назвав так нашу ресторанную сеть, а оно приняло нас как родных. Оказалось, что гастрономические расстояния от среднеазиатской кухни до перуанской не столь велики.
Ничто так трудно не наживается и так легко не теряется, как доброе имя
Перу — это такая пиротехническая страна, где фейерверками взрываются эмоции и впечатления от культур разных стран. Кто тут только не наследил — японцы, китайцы, испанцы, итальянцы, африканцы. Переселенцы, мигранты, как и наша семья в Лондоне. Каждый словно посеял здесь свои традиции, мироощущение, язык, веру и свое нутро. И семена эти проросли. Да и мой любимый Пушкин писал, что у него «пальцы просятся к Перу…». Ну, вот и нам оно оказалось по душе и по взаимности. И имя — Pachamama — прижилось не только на туманном Альбионе, но и за его пределами. Правильное, стало быть, имя. «Как яхту назовете, так она и поплывет», — как пел капитан Врунгель.
В тот четверг мне вернулось лишнее подтверждение того, что корабль мой идет верным курсом. Мой друг-повар был уверен, что, кроме меня, в Ташкенте открыть перуанскую харчевню больше некому. Разумеется, я сказал своему собрату по половнику, что ему нужно срочно хоть тушкой, хоть чучелком возвращаться в Лондон, потому что он явно переел лагмана, если мысль сия проросла в его сознании. Только с перепоя шурчая можно решиться на такую авантюру. Ташкентцы, земляки, я родом из Душанбе, но, как сказал русский классик, «ташкентцы — имя собирательное», ответьте в комментариях, перуанская кухня — это все, чего вам не хватает для счастья?!
Если бы речь шла о Москве образца 2007 года, я бы ответил: «Да». В ту пору, когда я только-только приехал сюда из Лондона и едва изъяснялся по-русски, самым ходовым было слово «лакшери», от английского luxury — роскошь. Произносилось оно сладко, томно, с придыханием и, как правило, обколотыми ботоксом порочными губами. «Лакшери» касалось и желалось во всех сферах жизни. В ту пору появились даже лакшери-пельмени в супермаркетах. Во всей полноте желание жить «дорого-богато» проявилось в общепите, в котором господствовала мода на все иностранное. Все названия непременно были иностранными и написаны исключительно латиницей. Это был период «кто во что горазд»: кто экзотичней и дороже, эксклюзивней и заковыристей, тот и был в городе-герое калифом на час. Аналогичная повальная мода из Москвы, как обычно, перекочевала в страны постсоветского пространства. Стандартный алгоритм как в сказке про репку: Москва тянет за Запад, Постсоветия тянет у Москвы, и далее Жучка за внучку.
Во всей полноте желание жить «дорого-богато» проявилось в общепите, в котором господствовала мода на все иностранное
Прошло лет десять, и на хореканском кладбище образовался колумбарий для праха всех этих некогда модных чужестранных заведений. Они прогорели на волне патриотизма, импортозамещении и услышанном хипстерами через эйрподс зове предков. И что в итоге — старлайты перегорели, ТЖИ, фрайдисы спеклись, и на их месте во весь могучий рост вытянулись Магаданы и Сахалины, Краснодары и Воронежи. Нет, это не города, это названия новых модных ресторанов, которые теперь «качают на районе». Начался этот тренд возрожденного самосознания с появления бургерной FARШ, написавшей понятное русское честное слово смешанным буквенным фаршем.
Нейминг — наше все, и не только наше. Изменения в восприятии публики, в доминировании тех или иных настроений сказываются и на вкусах аудитории. Вкусах — в буквальном смысле слова. Вот и в Лондоне несколько лет назад Гордон Рамзи и Ко. вернул моду на английскую кухню, о которой местные подзабыли. Поддержка местных производителей — это одно, а вот национальная гастротрадиция — совсем другое. Рамзи переосмыслил, пересочинил исторические блюда, приблизил их к запросам местной аудитории, сделав их из съедобных вкусными, и англичане благодаря Гордону гордо вернули пирог пастуха и шотландские яйца в свое еженедельное меню. Лондон, никогда не котировавшийся как гастростолица мира, вдруг стал отвоевывать себе и эти лавры. И весьма успешно!
Тренд завтрашнего дня — возвращение к традициям, к национальной культуре, а значит, и кухне
Казалось бы, причем тут Средняя Азия, имена и Перу под курантами. А при том! Не нужно быть Нострадамусом, чтобы понять, что незачем повторять чужие ошибки. Земляки, не увлекайтесь экзотичными сиюминутными трендами, которые перегорят как лампочка Ильича. Играйте в долгую! Тренд завтрашнего дня — возвращение к традициям, к национальной культуре, а значит, и кухне. Не соблазняйтесь западными образцами, делайте то, что никто лучше вас не сделает, потому что это у вас в крови — готовьте свою традиционную кухню. Это единственно верный путь в продвижении страны на международной арене, развитии туризма и гостеприимства. За перуанской кухней к вам никто не приедет, а вот за пловом и лагманом, подлинным, ароматным, плоть от плоти, принадлежащим вашей земле — однозначно, да!
Срежьте путь к успеху и углубитесь в свою гастротрадицию, и через несколько лет вы очаруете ею весь мир. Если имя определяет судьбу, то ваша счастливая судьба — в национальных именах и названиях. Они звучны и вкусны! Сами же знаете!
